Перстень с поля Куликова... Хроники шести судеб [2-е изд., доп.] - Валентин Осипович Осипов

и о работе Госкомиздата СССР, и о «Библиотеке классики», что начала выходить в издательстве «Художественная литература», даже о положении с бумагой («Если не очень пока густо с бумагой, издавайте-ка только самое лучшее…»).

Заговорили, конечно же, о молодой литературе.

Воспользовался этим и спросил у него:

— Как понимаете причины того, что в последние десятилетия прозаики, как правило, формируются после тридцати лет, а то и больше? Ведь вы уже в двадцать три года «Тихий Дон»…

Перебил:

— Но полностью закончил много позже. — Добавил: — Время тогда было другим. Тогда время писателей подгоняло.

Осмелился спросить у него, уточняя:

— Вы, наверное, подразумеваете, что трудно жилось. Вот вы впроголодь жили в Москве, что и заставляло, видно, писать побольше и скорее…

Снова перебил:

— Уж не предлагаешь ли, чтобы и нынче молодым такое испытание досталось?.. Нет, я совсем о другом говорю. Познание, изучение жизни, накопление жизненного багажа шло само по себе с самых молодых лет. Это потому как нам, молодым, все или почти все пришлось «пощупать» своими руками… Я это вовсе не к тому, чтобы укорять молодых. Но у них, пойми, годы уходят на школу, на институты. Только после этого прикасаются к серьезной, самостоятельной жизни… Хотя, скажу, дерзают все-таки не на полную катушку! Писать умеют, да только кое-кто о пустяках пишет…

— Кстати, Михаил Александрович, когда вы закончили «Тихий Дон», вам всего тридцать пять было. Как раз по нынешним временам участвовать во Всесоюзных совещаниях молодых писателей.

Шутку вроде бы принял, но ответил всерьез:

— Эх, попасть бы… Хорошо бы пообщаться… Погужевать вместе. Писателю без этого нельзя.

Еще извлечение из никогда не прекращавшихся связей М. А. Шолохова с молодыми и начинающими сотоварищами по перу. 1981 год. Он встречается с представителем Всесоюзного литобъединения, сплотившего тех, кто пишет на темы жизни и труда милиции. В итоге — специальное послание:

«Литобъединению „Мужество“. Желаю успешной работы. Слов нет, нам нужны советские Конан Дойлы, но если появятся свои Куприны, к примеру, это тоже неплохо. Главное — учиться писать, и не просто писать, а талантливо, с блеском. Вот этого я желаю вам от души! М. Шолохов. 12.4.81 г.».

Как не заметить, что Шолохов ничуть не чурался и, казалось бы, совсем земных проявлений своего внимания к юным соратникам по перу. В 1954 году на съезде писателей Казахстана сказал, к примеру: «Я не согласен с теми опасениями, что большое материальное поощрение молодого писателя обязательно должно привести к зазнайству, к спаду его творческих сил… Человек со здоровыми нравственными устьями не зазнается ни смолоду, ни под старость, как бы он ни был славен и знаменит».

Вместе с тем предупреждал — строго — от соблазнов. Однажды так написал одному писателю: «При встрече надо поговорить с тобой о твоих творческих планах. Тревожит меня то, что основное ты откладываешь „на после“. А годы-то идут! …Как бы не ошибиться в расчетах. Обидно будет. Я понимаю, что хлеб насущный — великое дело, но, во-первых: не хлебом единым, а во-вторых, если под этим „хлебом“ понимать и „Волгу“, и безбедную житуху, и пр. удовольствия, то времени на основное не будет. Надо смотреть правде в глаза. Мафусаилов век тебе не отпущен…»

В совокупности, в единении всех его самых разных советов и заветов — сокровищница! И как же действительно бесконечно щедр всемирно известный классик на плодотворную заботу о молодых, как охотно делился он своим богатым опытом писателя-коммуниста!

«Я требователен к молодежи, у меня есть к этому основания. В семнадцать лет в этих степях я уже стоял во главе продотряда в 216 штыков. Именно тогда я стал коммунистом по убеждению. И всегда буду гордиться тем, что принадлежу к великой большевистской ленинской гвардии. Давайте же сообща служить своему народу…» Это из выступления М. А. Шолохова на уже упомянутой встрече с молодыми литераторами в станице Вешенской.

В одной из последующих встреч Шолохов развивает эту стержневую для всего своего мировоззрения и творчества мысль: «Божья искра, конечно, нужна. Но гораздо важнее, чем талант сам по себе, то, куда он направлен, чему и кому он служит».

«Мы все вместе и каждый из нас отдельно должны быть совестью народа». Еще одно замечательное напутствие.

Совестью народа!..

Вероятно, это то основное, что стремился передать в наследство М. А. Шолохов.

1969 год — особый год

1969 год для молодой литературы стал действительно особым годом. Дважды М. А. Шолохов обращался к ней. Просторным и обширным, если можно так выразиться, было его общение с молодежью. Потому посчитал возможным выделить записи о происшедшем в тот год в специальную главку.

30 марта. Москва. Открытие очередного — пятого — Всесоюзного совещания молодых писателей. Все, понятное дело, с особым нетерпением ждут Шолохова. Но он, как вдруг разнеслось, приболел и потому не смог прийти и участвовать в его работе. Однако чтобы совсем не встретиться с молодежью — этого он просто не мог себе позволить.

В комнатке штаба совещания — добрый переполох: звонили Шолохову, и он пригласил к себе на московскую квартиру группу писателей. Позвал — любопытная примета — и трех издателей-молодогвардейцев: Юрия Мелентьева (правда, он к тому времени уже перешел на партийную работу), Валерия Ганичева и автора этих строк.

Поначалу гости выглядели изрядно оробевшими. Но хозяин быстро расположил к себе. Как это ему удалось? Трудно найти слова, чтобы были точны. Но, уверен, — неподдельной открытостью, а еще тем, что при всей всегда присущей ему сдержанности не очень-то скрывал удовлетворения приходу такой разноцветной делегации — здесь и москвичи, и украинцы, и красавица таджичка, и волгарь, и сахалинец, и уральцы, и калининградцы… На память ему оставили красивую тюбетейку из Таджикистана и самобытные рукоделья дальневосточных умельцев.

Только вся эта праздничность ничуть не сказалась на отношении классика к главному во встрече — он вовсе не собирался устраивать торжеств и чествований. Был строг — ненарочито — в оценках. Был требователен — без жестокости — в пожеланиях и советах. Во всем этом явственно ощущалась подлинная, истинная, настоящая забота за судьбу отечественной литературы, хотя слов таких — не скромных — в его устах, конечно же, ни разу не прозвучало.

После приветствия безо всяких зряшных предисловий произнес:

— Мне говорили о том, что на совещании спорят о ранней профессионализации молодых.

Дальше интересно получилось — стал рассказывать о другом:

— Знаю одного журналиста, который наплодил три или четыре книжки. Но плохих! Он над собой совсем не работал. Я знаю многих таких писателей, особенно в провинции. Это — трагедия. Такой писатель за заработком спешит… Но